О людях и бегемотах - Страница 8

Разговор сей протекал под аккомпанемент шипящего пива в небольшом, но очень приятном баре, название и пространственное местоположение которого автор приводить не будет ввиду того, что сам является посетителем данного заведения и не хотел бы создавать вокруг него излишнюю шумиху.

Когда Лева закончил рассказывать, к концу подошла и вторая бутылка пива.

– Ну, – сказал Вася.

– Так я хотел узнать, – сказал Лева. – В чем подстава?

– А фиг его знает, – глубокомысленно сказал Вася. – Но подстава в чем-то есть, это точно. Нюхом чую. С нормальными людьми такое не происходит. Не к добру это, корешок.

– Да я понимаю, – уныло вздохнул Лева. – Но уж больно телка клевая.

– А ты силен, мужик, – признал Вася с уважением. – Я бы не устоял.

– Да я тоже сомневался. Просто как-то это неожиданно. Все сразу... И бабки.

– Бабки – это грязь, – сказал Вася. – Так давай почистим карманы. Бармен, еще пива!

Лева взял откупоренную бутылку и вылил половину ее содержимого в бокал. Вася пил прямо из горла.

– Много бабок, – продолжал Лева. – Понимаешь, сотки баксов пачками. Там пара миллионов, реально.

– Пара лимонов – это чертовски много бабок, – сказал Вася. – Они не фальшивые?

– А я проверял? Я до них даже не дотрагивался.

– А тебя, случаем, не глючит?

– Да я только с тобой пить начал, – возмутился Лева, оскорбленный таким подозрением.

– М-да, – глубокомысленно потянул Вася. – Дела... Послушайте, Лев, вы не находите, что как-то здесь мутно? Есть тема завалиться куда-нибудь.

– Если есть тема, давай завалимся, – сказал Лева. Они завалились.

Шестью часами, двумя ящиками пива и тремя самодельными косяками позже Лева нетвердой походкой возвращался домой по пустынным московским улицам. Метро уже закрылось, а на такси денег не осталось. Вася выпал из поля зрения Левы и реального мира около пары часов назад, и его теперешние локальные координаты были для Левы загадкой. Еще одной загадкой для него было то, какого черта он не остался в... словом, там, где он был, и поперся домой. Проспался бы, очухался и прекрасненько утром добрался бы на метро. А теперь перед ним маячила перспектива двухчасовой прогулки, которая в любой момент может закончиться в ближайшем по отношению к траектории движения отделении милиции.

Блондинка, бабки и «порше» упрямо не вылезали из головы. Стивен Кинг как-то уподобил подобные мысли болячке на внутренней стороне щеки, которую постоянно хочется потрогать языком и убедиться в ее наличии, и спорить с мэтром автор не собирается. Пусть будет болячка.

И эту метафорическую болячку Лева трогал своим виртуальным языком постоянно. В его одурманенном мозгу происходили странные и неописуемые человеческим языком процессы, и он уже не был уверен, что все это произошло ДО того, как его торкнуло, и не приглючилось ли ему все это. Но в таком случае глюк был очень подробный.

Наконец Лева принял поистине соломоново решение. Он остановился посреди тротуара, потом подошел к обочине и на всякий случай решил придержать одной рукой фонарный столб, который, по мнению Левы, опасно покосился и грозил вот-вот упасть.

– Если ты глюк, – сказал Лева «блондинке», – появись еще раз. Прямо сейчас. Я требую.

Он оглядел улицу. Улица была пустынной.

– Женщины, – произнес Лева, – вечно опаздывают, даже если они глюки. Но я не намерен долго ждать. Считаю до трех. Раз.

Тишина и спокойствие были ему ответом.

– Два.

Тот же эффект.

– Два с половиной.

Аналогично.

– Два и три четверти.

Где-то вдалеке взвыла милицейская сирена.

– Три, – сказал Лева.

С того конца улицы, откуда он пришел, послышался мерный рокот мотора. Лева напрягся, сфокусировал зрение и разочарованно выдохнул. Это был не «порше». Ухабы преодолевал небольшой микроавтобус явно не нижегородской сборки.

– Облом, – констатировал Лева. Однако, несмотря на это, от обочины не отошел. Как только Лева отпускал столб, тот сразу же начинал угрожающе раскачиваться и крениться. С этими столбами надо держать ухо востро, подозрительные они личн... столбы.

Микроавтобус оказался «транзитным» «фордом» явно не первой свежести. Спортивный звук его выхлопа объяснялся всего лишь прогоревшей насквозь приемной трубой, а легкий рокот дизеля заставлял напрочь забыть о спортивных амбициях. Тем не менее микроавтобус тоже проявил к Леве интерес и остановился рядом. Только как-то странно остановился, подумал Лева, не водительской или пассажирской дверцей, через стекла которых можно завязать непринужденный разговор о погоде или хотя бы элементарно спросить дорогу, а задними грузовыми дверями. Словно из машины собирались что-то выгрузить.

Или погрузить...

Однако интерес, проявляемый сегодня к Леве иномарками, стал уже делом привычным, поэтому, когда двери открылись, он даже не слишком удивился. И даже не слишком удивился, когда увидел, что скрывалось в трюме сухопутного катера.

– О, – сказал Лева. – Хорошо же мы покурили. Ну ты и глюк. Я такого глюка отродясь не видывал.

– Сам ты глюк, – ответило содержимое трюма.

Не будем томить читателя еще пару страниц, используя в нижеследующем диалоге слова «содержимое трюма», «Левин собеседник» или «явная, но чересчур реальная и многомерная галлюцинация». Не будем уподобляться другим авторам в погоне за дешевыми сенсациями. Скажем прямо и открыто. В фургоне сидел бегемот.

На первый взгляд он был самым обычным бегемотом – большой, неуклюжий и весь в складках. Но на второй взгляд вылезали некоторые несоответствия.